Так что же все-таки определяет полиграф?

Пеленицын А.Б., кандидат биологических наук,
советник генерального директора ФГУП «Рособоронэкспорт» по вопросам организационного развития и управления человеческими ресурсами
Сошников А.П.,
руководитель отдела психофизиологических исследований
Технопарка Московского института радиотехники, электроники и автоматики (технический университет)
Жбанкова О.В., кандидат медицинских наук,
врач-психиатр высшей категории, консультант ООО «Нейроботекс»

Вопрос, вынесенный в заголовок статьи, несмотря на упрощенную формулировку, по сути, представляет серьезную научную проблему, для проработки которой потребовалось бы написание самостоятельной книги, причем весьма непростой. Однако актуальность вопроса в условиях ситуации, которая сегодня складывается в России в связи с расширением практики применения полиграфа, вынуждает нас осветить проблему хотя бы вкратце, не погружаясь глубоко в научные дебри.

Сегодня в среде полиграфологов существует консенсус в отношении того, что полиграф не определяет ложь, а альтернативное название этого прибора «детектор лжи» является ошибочным. Так что же тогда определяет полиграф? Что является причиной возникновения физиологических реакций у человека в процессе тестирования на полиграфе (далее – ТнП), на основании которых полиграфологи делают свои выводы. Полной ясности в среде специалистов, занимающихся ТнП, здесь пока нет.

Существует большое количество теорий, с помощью которых предпринимались попытки описать природу психофизиологических реакций, регистрируемых в процессе ТнП, и обосновать таким образом научную состоятельность метода. Все эти теории, которые, в основном, носят ограниченный характер, достаточно полно освещены в специальной литературе по прикладной психофизиологии, а поэтому в настоящей статье нет смысла на них останавливаться подробно. Для общего сведения приведем лишь названия некоторых из них: условно-рефлекторная теория, теория угрозы наказания, теория конфликта, теория дихотомизации, теория активации, теория информационной нагрузки, теория психологической установки, теория аффекта, теория активации следов памяти, потребностно-информационная теория и т.д., и т.п.
Следует понимать, что все эти теории возникли не на пустом месте. Авторами большинства из них являются уважаемые ученые, и обилие теоретических воззрений отражает не столько противоречивость занимаемых ими научных позиций, сколько сложнейший характер явлений, лежащих в основе психофизиологических реакций человека. Тем не менее, множественность теоретических концепций, будучи нормальным явлением для науки фундаментальной, выступает серьезным тормозом развития прикладной науки. Потребности практики предопределяют необходимость интеграции существующих научных представлений и концепций в области прикладного использования полиграфа. Этот процесс может протекать в самых разных формах, однако, по мнению авторов статьи, далеко не все пути интеграции (с научной точки зрения) в равной мере приемлемы.
Дальнейшее рассмотрение проблемы начнем с цитаты: «…многочисленные прямые и косвенные данные, полученные исследователями различных стран на протяжении последних 20-25 лет, однозначно свидетельствуют: фундаментальной психофизиологической функцией, которая подвергается изучению в процессе психофизиологического метода «детекции лжи» с помощью полиграфа, является память. В связи с этим трудно понять, по какой причине американские ученые и специалисты, занимаясь построением и исследованием «теорий полиграфа», прошли мимо изучения роли памяти в механизмах психофизиологического метода «детекции лжи»: ни в одном из доступных серьёзных изданий по тематике полиграфа, опубликованных за последние тридцать лет, не удалось обнаружить в глоссариях рубрику «память». Сложившаяся в российской школе полиграфологов (мягко говоря, странное и опережающее факты утверждение, поскольку ни о такой «школе», ни о якобы признаваемых ею теориях и подходах большинству российских полиграфологов, включая авторов статьи, ничего не известно – прим. авторов статьи) теория целенаправленного тестирования памяти (ЦТП) заключается в том, что в ходе тестирования на полиграфе образы событий (явлений), хранящиеся в памяти человека, могут быть намеренно актуализированы с помощью целевой установки и, далее, обнаружены по регистрируемым физиологическим реакциям, возникающим в ответ на предъявляемые ему (человеку) специальным образом подобранные и сгруппированные стимулы. …Таким образом, теоретическая концепция целенаправленного тестирования памяти, по нашему мнению, создает добротную базу для вполне понятного объяснения и приемлемого естественнонаучного обоснования механизмов, обеспечивающих оценку достоверности получаемой от человека информации в результате его тестирования на полиграфе.»
Похоже на всеобъемлющую теорию, претендующую на незамедлительное включение во все учебники по психофизиологии, психологии и криминалистике. Между тем, ситуация с так называемым «психофизиологическим феноменом» и ролью памяти в его проявлении далеко не так проста, как это может показаться при ознакомлении с процитированной и некоторыми другими близкими по смыслу публикациями.
Ссылка на память как основу прикладных психофизиологических исследований, в том числе проводимых с использованием полиграфа, на самом деле ничего не проясняет в отношении собственно природы возникновения в организме человека психофизиологических изменений, отдельные (весьма ограниченные) характеристики которых могут регистрироваться полиграфом и упрощенно называются «реакциями». Точно также можно утверждать, что в основе этих исследований лежат процессы метаболизма или нейрофизиологические механизмы работы мозга. Здесь не о чем спорить. И метаболизм, и нейрофизиологические процессы, и память и много еще чего другого лежит в основе всего, что происходит с организмом человека, в том числе в ходе психофизиологических исследований, но как использовать эту очевидную истину для уяснения сущности процессов, имеющих место в ходе ТнП?
Память действительно является тем фундаментальным феноменом, с участием которого развивается вся психическая деятельность человека (сознательная и бессознательная) и без которого она, попросту, была бы невозможна. Однако для решения прикладных задач с использованием ТнП принципиальное значение представляет то обстоятельство, что собственно процессы памяти не имеют непосредственной связи с теми механизмами функционирования вегетативной нервной системы, внешние проявления активности которых в виде физиологических изменений (реакций) мы регистрируем с помощью полиграфа. Дистанция между ними огромна, и на ней есть много чего такого, включая эмоции, познавательные процессы и различные явления чисто физиологического порядка, что не позволяет информации, хранящейся в памяти человека, иметь устойчивое и однозначное отражение во внешних физиологических проявлениях, на основании которых можно было бы делать достоверные выводы как о самом факте наличия этой информации, так и о ее содержании.
Именно поэтому, если уж и создавать практически полезные модели (это понятие, по мнению авторов статьи, выглядит скромнее, но является более адекватным, чем термин «теория») для обоснования эффективности использования полиграфа, то, в первую очередь, нужно уделять внимание тем явлениям и процессам, которые непосредственно связаны с причинам возникновения психофизиологических реакций, являются их пусковыми механизмами, позволяя тем самым осуществлять их обоснованную интерпретацию. Не следует все-таки забывать, что полиграфолог, прежде всего, имеет дело с физиологическими изменениями (реакциями), зарегистрированными полиграфом, и только на основе их анализа может делать свои выводы.
Да, функции мозга, особенно его высшие психические функции, пока остаются в значительной степени непознанными. Всё, что мы на сегодня знаем, это более-менее систематизированная феноменология работы мозга, представляемая определенными схемами и моделями. Однако важный и необходимый процесс моделирования не должен доходить до предельного упрощения и грубой примитивизации представлений о сложнейших психофизиологических функциях и механизмах. К сожалению, очень часто в упрощенном понимании многих российских полиграфологов, не имеющих достаточного биолого-психологического образования, такие сложные явления как память и эмоции превращаются в какие-то детские кубики, из которых они с легкостью конструируют всё, что им удобно, нисколько не озабочиваясь обоснованностью и качеством своих конструкций. В результате мы иногда получаем откровенно псевдонаучные выводы, как, например, в заключении одного из экспертов-полиграфологов, составленном, между прочим, по результатам проведения по уголовному делу судебно-психофизиологической экспертизы с применением полиграфа: «В памяти Д. нет следов того, что он в период с … по … заставлял свою несовершеннолетнюю дочь просматривать совместно с ним фильмы порнографического содержания».
Когда сталкиваешься с подобными примитивными, лишенными мало-мальски научного обоснования суждениями, создается впечатление, что проблемы памяти, эмоций, других психических функций и явлений не имеют столетней истории глубоких научно-прикладных исследований.
Память – не застывшая материя, содержание которой можно вот так запросто тестировать, когда захочешь и как захочешь. Память — это находящийся в постоянном движении процесс, а точнее сложнейшее множество взаимосвязанных процессов, включающих динамические механизмы запоминания, сохранения и воспроизведения информации. Легкомысленное отношение к изучению и анализу функций памяти является невежеством и недопустимо в практической работе.
Упрощенный механистический термин «след памяти» (просьба — не путать с понятием следовых процессов и их связи с памятью, которое используется в монографии Л.Г. Воронина и В.Ф. Коновалова «Электрографические следовые процессы и память», М., 1976, упоминающейся в работах некоторых специалистов в области «детекции лжи») или популярные ссылки на некие «ячейки памяти», напрочь выхолащивают сущность этого явления, не укрепляя, а, наоборот, подрывая методологическую базу всех прикладных психофизиологических исследований. Мало, что проясняет при решении практических задач и фривольное использование устоявшегося в фундаментальной науке термина «энграмма». (В переводе с греческого слово «энграмма» означает «внутренняя запись». Так древние греки называли восковые таблички для записи значений различных знаков. В научный оборот термин был введён немецким зоологом и биологом Рихардом Земоном (Richard Wolfgang Semon) в начале XX века.)
Справедливости ради надо отметить, что в последние годы появились экспериментальные данные, которые могут пролить свет на реальные механизмы функционирования памяти с участием «энграмм». Так, группа американских исследователей под руководством Роберто Фернандеса, изучая реакции мозга пчелы на новые запахи, использовала методику, позволяющую воочию наблюдать активность множества отдельных клеток в нервных структурах, ответственных за восприятие запаха . Ученые смогли убедиться, что с появлением нового запаха активность части наблюдаемых нейронов становится согласованной, причем, эта согласованность сохраняется около двух минут после прекращения действия запаха. По сути, американским физиологам удалось наблюдать энграмму — реальный след события в работающем мозге живого существа. Конечно, надо учитывать, что обнаруженное явление имеет отношение к памяти пчелы, которая, очевидно, по многим характеристикам отличается от памяти человека, но все же это очередной шаг вперед к пониманию механизмов функционирования памяти, полезность которого покажет будущее.
В целом ситуация с нашими знаниями о памяти сегодня примерно такая же, как с черными дырами и темной энергией в современной космологии или кварками в физике. Мы знаем, что память существует, неплохо изучили ее феноменологию, но практически до сих пор слабо представляем, как она устроена и функционирует изнутри. Мы не отрицаем, что роль памяти в психофизиологических исследованиях исключительно важна, но только не как конкретного фактора, с помощью которого можно управлять эффективностью этих исследований, а как общей основы, предопределяющей возможность какого-либо исследования психической деятельности человека вообще, в том смысле, что «человека без памяти» тестировать на полиграфе просто невозможно.
Учитывая вышеизложенное, надо признать, что «целенаправленное тестирование памяти» как самостоятельная технология вряд ли в ближайшее время станет универсальным способом совершенствования многогранной процедуры ТнП по той простой причине, что принципы и механизмы явления, якобы положенные в ее основу, пока остаются попросту не исследованными и не доказанными. В этой связи было бы уместно напомнить поучительное высказывание Луи Пастера: «Верить, что явление имеет место только потому, что ты этого желаешь, есть величайшее безрассудство».
Теперь несколько слов об аргументах, которые приводит в подтверждение существования «теории целенаправленно тестирования памяти» ее автор – Ю.И. Холодный . Сначала о так называемом «психофизиологическом феномене» (далее — ПФ).
В рамках экспериментальной психофизиологии анализ механизма «внутренних», то есть скрытых от непосредственного наблюдения психофизиологических процессов может быть основан на выявлении их взаимосвязи с одновременно протекающими и доступными для изучения «внешними» проявлениями, в которых «внутренние» процессы находят свое отражение. Это имеет непосредственное отношение к ПФ, суть которого применительно к ТнП обычно формулируется так: стимул (слово, предмет, фотография и т.п.), несущий человеку значимую в конкретной ситуации информацию о событии, образ которого запечатлен в его памяти, устойчиво вызывает физиологические реакции, превышающие реакции на предъявляемые в тех же условиях сходные, но не связанные с данным событием стимулы.
Не следует думать, что приведенное определение ПФ является чем-то вроде «закона психофизиологии». Это не закон, а именно феномен, т.е. описание явления, которое может относительно стабильно наблюдаться в одних условиях и не наблюдаться в других. В действительности в научном знании очень мало феноменологических явлений перешли в статус законов, подобно тому, как, например, явления движения тепла от горячего к холодному телу или возрастание энтропии превратились в законы термодинамики. То, что ПФ не является универсальным законом, подтвердит любой психофизиолог-практик или экспериментатор, который в своих исследованиях неоднократно имел возможность наблюдать картину абсолютно противоположную ПФ. Более того, в настоящее время вообще нет никакой необходимости ссылаться на ПФ как научную основу методов ТнП. Свою историческую роль он выполнил, но если необходимо, он может быть переформулирован с учетом новых представлений, о которых речь пойдет далее.
Другой аргумент в поддержку «теории целенаправленного тестирования памяти», используемый ее автором, относится к результатам исследований подпорогового восприятия, в том числе в состоянии сна. В этом случае, к сожалению, желаемое также выдаётся за действительное. В свое время один из авторов настоящей статьи (А.Б. Пеленицын) был инициатором, разработчиком и исполнителем многих экспериментов по подпороговым воздействиям в состоянии сна и бодрствования, на которые излишне оптимистично ссылается в своих работах Ю.И. Холодный. К сожалению, результаты этих исследований не были столь однозначны. Многие эффекты, которые могли бы оказаться полезными для описания природы психофизиологических реакций, возникающих в ходе ТнП, хотя иногда и наблюдались, но были очень слабыми и неустойчивыми, что не давало никакой возможности использовать их ни в прикладных целях, ни для построения надежной теоретической модели. Кстати, многолетние фундаментальные исследования Э.А. Костандова, проведенные им на рубеже 70-80-х годов прошлого века по изучению подпорогового восприятия, также не показали достаточно устойчивых эффектов, на основе которых можно было бы строить эффективные и практически полезные методы, до сегодняшнего дня, к сожалению, так и не появившиеся.
Таким образом, из сказанного следует, что ни наши нынешние представления о закономерностях функционирования памяти, ни ссылка на возможность ее «целенаправленного тестирования» сколько-нибудь существенного значения для объяснения основ технологии ТнП и поиска путей повышения эффективности данной технологии пока не представляют. Поэтому неудивительно, что прагматичные американцы этим вопросом в большем объеме, чем он того заслуживает, не занимались и термин «память» в свои психофизиологические глоссарии не включили.
При этом не следует считать американских ученых «наивными слепцами». Например, один из известнейших ученых-психофизиологов, разработчик психофизиологического «Теста на знания виновного» Дэвид Ликкен, в своих трудах весьма уместно и обоснованно употребляет термин «память», и даже особо подчеркивает, что «исследуемое событие обязательно должно быть отражено в памяти причастного лица, а выбираемые стимулы должны относиться к тому, что запечатлено в ней». При этом он не осмелился назвать свой метод «тестированием памяти», поскольку хорошо понимал, что этот термин в современной науке и практике имеет совсем иной смысл, относящийся, в частности, к оценке состояния ее функционирования или патологического разрушения. Д. Ликкен говорит о «знании виновного», то есть о той информации, которая запечатлелась и сохраняется в памяти участника событий, и совершенно справедливо предполагает, что какие-то детали, связанные с событием, могут не попасть в память преступника или не удержаться в ней. В силу особенностей человеческого восприятия убийца может не запомнить цвет носков жертвы даже в том случае, если тащил ее за ноги. Следуя предлагаемой Ю.И. Холодным терминологии, предложенный Д. Ликкеным подход можно было бы назвать «методом зондирования (целенаправленного тестирования) знаний», то есть способом выявления информации, которая могла закрепиться в памяти виновного в преступлении, но никак не «методом тестирования памяти» как таковой. Однако сам Д. Ликкен этот термин, разумеется, не использовал.
По данным психологов, специализирующихся в области юридической психологии, около половины преступников не могут сколько-нибудь точно припомнить момент и детали преступления. То же самое происходит и с жертвами насилия. В литературе приводится множество описаний случаев «забывания» травмирующих событий прошлого, в основе которых лежит действие механизма психологической защиты, называемого «вытеснением». Широко известны эксперименты Элизабет Лофтус, которой вместе с коллегами удалось доказать, что воспоминания людей подвержены искажению, поставив под вопрос надежность свидетельских показаний. В одной из работ Э. Лофтус описан «эффект оружия» . Испытуемые приглашались в лабораторию для проведения исследования, возле двери которой их просили подождать, пока все будет готово к эксперименту. Одна группа испытуемых, ожидая у двери, слышала, как за ней идет обсуждение неполадок с компьютером, после чего из лаборатории выходил человек с каким-то прибором в руках, здоровался со всеми и удалялся. Другая группа слышала шум борьбы, крики и стоны, затем дверь распахивалась, и из лаборатории выбегал человек с огромным «окровавленным» ножом в руках (естественно, это была краска). Впоследствии участников эксперимента просили, как можно подробнее вспомнить детали случившегося. Лица, пережившие стресс — видевшие «преступника с ножом в руках», могли воспроизвести намного меньше деталей и ошибались при опознании мнимого преступника, т.к. их внимание было полностью сконцентрировано на оружии.
Теперь, рассмотрев с общих позиций несостоятельность, отсутствие оснований, да и вообще необходимость «теории целенаправленного тестирования памяти» как единого подхода для объяснения сущности ТнП, перейдем к анализу круга явлений и механизмов, которые на самом деле составляют реальную основу всех прикладных психофизиологических методов. При этом подчеркнем, что, исходя из нашего прикладного интереса к использованию полиграфа, речь надо вести не о какой-то единой законченной «теории инструментальной детекции лжи», особенно с учетом многообразия используемых методик и решаемых задач, а о некоторой системе существенных факторов, которые делают эту процедуру возможной и непосредственно влияют на ее эффективность, точность (валидность) и надежность (воспроизводимость).
Дело в том, что прикладная наука в отличие от фундаментальной не всегда нуждается в завершенных теориях. Для нее гораздо важнее наличие достоверной феноменологии, воспроизводимость наблюдаемых фактов, а также знание и понимание природы отдельных, наиболее важных процессов, влияющих на изучаемое явление, и условий, обеспечивающих их стабильное протекание. При таком подходе, необходимо рассматривать, принимать во внимание и использовать все полезное, что было наработано психофизиологической наукой и практикой, отбирая самое главное.
Так что же является наиболее значимым среди множества известных существенных факторов, влияющих на результаты прикладных психофизиологических исследований? Ответ на этот вопрос на удивление прост. Признавая, что определенную роль в возникновении и развитии психофизиологических реакций человека под воздействием внешних и внутренних стимулов играют все основные психические функции, включая память, эмоции, процессы переработки информации и т.д., приходится констатировать, что приоритетное, ведущее, пусковое значение принадлежит только одной из них — вниманию. Именно эта функция обладает выработанной в ходе миллионов лет эволюции непосредственной и устойчивой связью с функционированием вегетативной нервной системы организма, контроль активности которой по отдельным «внешним» показателям может осуществляется с помощью полиграфа. Попробуем обосновать данное утверждение.
Для начала необходимо разобраться в том, что собой представляет явление, которое мы называем психофизиологической реакцией. Понятно, что реакция – это всегда изменение, но не всякое изменение есть реакция. Изменение можно называть реакцией только в том случае, если у него есть конкретная причина (стимул). При этом психофизиологическая реакция не является простым физическим событием, подобным возникновению звука гонга после удара по нему палкой. Человек не бубен, и физиологические реакции у него не возникают по принципу жесткой причинно-следственной связи – сильнее ударил, громче зазвучал. Более того, физиологическая реакция в том виде как мы ее наблюдаем и регистрируем на полиграфе зачастую даже сама по себе не имеет биологического смысла. То, что мы называем реакцией на стимул, на самом деле является всего лишь внешним отражением более глубокого процесса изменения психофизиологического состояния организма, внешние признаки которого мы регистрируем с помощью полиграфа, именуя их реакциями. Крайне важно понимать, что реакции всегда являются отражением изменения психофизиологического состояния организма человека и не существуют сами по себе. Поэтому, по большому счету, необходимо разбираться не столько в механизмах возникновения реакций, сколько в причинах, приводящих организм к изменению своего психофизиологического состояния, и стремиться понять, почему и для чего это изменение происходит? Почему в одних случаях психофизиологическое состояние изменяется сильнее, а в других – слабее? Что является пусковым механизмом изменения психофизиологического состояния?
Для того чтобы в ответ на стимул появилась психофизиологическая реакция, реализуется сложный механизм, состоящий из нескольких этапов.
Вслед за восприятием стимула сенсорными органами и поступлением от них информации в мозг осуществляется ее первичный анализ, который условно может быть назван «оценкой» стимула, реализующейся путем сопоставления характеристик воспринятого стимула с хранящейся в памяти информацией. Выявление в результате оценки в стимуле признаков значимости (угрозы, полезности, новизны и т.д.) запускает функцию внимания или обеспечивает усиление этой функции по отношению к стимулу, что проявляется в изменении «настройки» каналов восприятия в направлении повышения их чувствительности, а также сопровождается изменением психофизиологического состояния, внешние признаки которого регистрируются как реакции.
Согласно современным представлениям, под воздействием огромного количества внешних и внутренних стимулов психофизиологическое состояние организма непрерывно изменяется в той степени, насколько это нужно для сохранения его нормальной жизнедеятельности и организации оптимального поведения во внешней среде. Необходимость и степень изменения психофизиологического состояния определяются по результатам анализа мозгом воспринимаемых стимулов и оценки их значимости (важности) с точки зрения возможности удовлетворения актуальных потребностей – витальных, обеспечивающих сам факт выживания (потребности в кислороде, воде, пище и т.д.), социальных, идеальных (духовных) и пр.
Значимость любого стимула определяется значимостью содержащейся в нем информации. Особую важность для организма имеют стимулы, содержащие сведения о потенциальной угрозе. Поскольку от своевременной и правильной реакции организма на такую информацию может зависеть сама его жизнь, в ходе миллионов лет эволюции у сложных живых организмов выработался специальный психофизиологический механизм, благодаря которому при воздействии значимого стимула автоматически (непроизвольно) происходит перенастройка всех органов чувств для улучшения его восприятия, а также осуществляется заблаговременная подготовке организма к возможно необходимым действиям в связи с поступившей информацией – борьбе или бегству. В ходе этой немедленной и непроизвольной физиологической подготовки улучшается кровоснабжение мышц, усиливается обмен веществ, активируются процессы выделения энергии и т.д. Другими словами происходит изменение психофизиологического состояния организма, которое может иметь различные внешние проявления, в том числе доступные для регистрации с помощью полиграфа. Если дальнейший анализ организмом поступающей информации свидетельствует о том, что физически активные действия с его стороны не потребуются, изменение психофизиологического состояния прекращается, и оно относительно быстро возвращается к исходному уровню. Внешне эту динамику психофизиологического состояния мы наблюдаем как протекание физиологической реакции.
Описанный механизм изменения психофизиологического состояния организма в условиях воздействия стимулов, несущих значимую информацию о потенциальной угрозе, настолько универсален и настолько фундаментально закрепился в процессе эволюции, что независимо от степени этой угрозы, приводящей или не приводящей к реальным физическим действиям (бегству или борьбе), в организме всех сложных живых существ, включая человека, всегда повторяется один и тот же стереотипный процесс, альтернативы которому нет. Если такое стереотипное поведение психофизиологических систем организма в ответ на возникающую угрозу после миллионов лет эволюционного закрепления вдруг будет утеряно, то это будет означать конец жизни, поскольку существование именно этого простого механизма обеспечило сохранение (выживание) и развитие сложных живых организмов на Земле.
Особо хочется подчеркнуть, что рассматриваемые процессы непроизвольной психофизиологической подготовки организма к активным действиям при восприятии стимулов, содержащих информацию о возможной угрозе, существует и непрерывно функционирует в каждом из нас, независимо от нашей воли и желания, и именно внешние проявления активности этих внутренних процессов регистрируются с помощью полиграфа.
В условиях традиционной процедуры ТнП стимулами, воздействующими на испытуемого, обычно являются задаваемые ему вопросы, обладающие различной актуальной значимостью. При этом важно понимать, что некоторые из этих вопросов являются значимым не потому, что человек в ответ на них лжет, а потому что они, прежде всего, содержат существенную для него информацию, которая по тем или иным причинам вынуждает человека лгать. Например, эта информация может указывать на угрозу его благополучию, безопасности, напоминать о возможных серьезных последствиях и т.д. Возникновение того или иного уровня угрозы, связанной с предъявлением конкретного стимула, непроизвольно, вне волевого контроля испытуемого вызывает описанный выше комплекс изменений в его организме, которые отражаются в ПФ реакциях. При этом первый этап описанной подготовки организма к возможно необходимым действиям в результате поступления значимой информации (стимула), как было указано выше, связан с такой важнейшей психической функцией, как внимание, действие которого в данной ситуации как раз и заключается в повышении эффективности всех каналов восприятия и переработки организмом поступающей значимой информации и их максимальной ориентации на ее источник (стимул), а также на цель или задачи возможного последующего поведения.
Таким образом, функция внимания как обязательный атрибут организации адекватной реакции организма при воздействии значимых стимулов оказывается самым непосредственным образом связанной с происходящими в этот момент и описанными выше психофизиологическими изменениями. При этом логика процессов, протекающих в организме в ходе восприятия значимых стимулов, представляется достаточно простой. Чем выше значимость стимула, тем больше внимание он привлекает и тем сильнее непроизвольное изменение психофизиологического состояния с целью подготовки организма к возможно необходимому поведению. Учитывая фундаментальный характер этой цепочки психофизиологических процессов, становится очевидным, что в ходе прикладных психофизиологических исследований, включая ТнП, регистрируемые с помощью полиграфа физиологические изменения (реакции) могут использоваться в качестве основы для оценки уровня внимания испытуемого к различным предъявляемым стимулам и их относительной значимости для него.
С учетом изложенного выше можно сделать важный вывод о том, что именно состояние и динамика внимания обследуемого лица являются тем психическим явлением, которое оказывает определяющее влияние на эффективность обследований с использованием полиграфа. Каждому полиграфологу хорошо известно, что искусственное привлечение внимания испытуемого к стимулу приводит к усилению реакции на него, а отвлечение внимания от стимула – к уменьшению реакции вплоть до ее полного исчезновения. Ниже приводятся факты, известные профессиональным психофизиологам и доказывающие приоритетность функции внимания в развитии явлений, с которыми постоянно приходится иметь дело специалистам в области ТнП:
 механизм действия хорошо известного всем физиологического закона привыкания (адаптации) состоит в том, что повторяющийся стимул постепенно перестает привлекать внимание, и физиологическая реакция на него постепенно угасает и прекращается;
 факт повышения внимания к ключевому стимулу-признаку в ряду других стимулов, не имеющих отношения к исследуемому событию, является психофизиологической основой Методики выявления скрываемой информации;
 принцип дифференциального привлечения внимания к вопросам разного типа лежит в основе Методики контрольных вопросов (более правильное название – «Метод вопросов сравнения»);
 усиление внимания обследуемого лица к определенным темам и вопросам составляет основу методов «однотемного» и «многотемного» кадровых скринингов с использованием полиграфа.
Таким образом, активность функции внимания и связанные с ней физиологические изменения – вот, на наш взгляд, тот универсальный механизм, который составляет основу практически всех известных методик использования полиграфа для оценки достоверности сообщаемой человеком информации. Внимание самым тесным образом связано со всеми остальными психическими процессами, в том числе с памятью и эмоциями, но это все же принципиально особое психическое явление, характеризующееся своими законами и своей феноменологией.
В прикладном плане очень важно, что феноменология функции внимания изучена достаточно хорошо. В частности, полностью установлена, доказана и хорошо исследована устойчивая связь внимания, его усиления и переключения с одновременно протекающими физиологическими изменениями (реакциями) в полном соответствии с описанным выше механизмом. При этом, как показывает огромное количество исследований, переключение внимания или изменение его уровня всегда сопровождаются предсказуемыми (!) изменениями в различных физиологических системах как по силе (величине) наблюдаемых реакций, так и по числу вовлекаемых физиологических процессов. Эти факты, которые невозможно игнорировать, являются надежным основанием для разработки путей совершенствования всех без исключения методик ТнП.
Принципиально важно понимать, что внимание самым тесным образом связано с основной характеристикой стимула, для выявления которой создаются практически все прикладные психофизиологические методы, включая все виды ТнП. Эта основная характеристика, которая частично обсуждалась выше – значимость стимула. Фактически любое усиление внимания к стимулу может интерпретироваться как возрастание его субъективной, иногда ситуативной значимости. Логика прикладной психофизиологии, как уже отмечалось, здесь предельно проста, фундаментальна и непоколебима – чем выше значимость стимула, тем больше внимания привлекается к нему и тем большую физиологическую активацию (реакцию) он вызывает.
К сожалению, в сегодняшней психологической и психофизиологической науке ни внимание, ни значимость стимула пока еще не имеют однозначных и общепринятых определений и толкований, которые бы обеспечивали их эффективное использование в прикладных целях. Тем не менее, компенсируя этот недостаток, очень часто исследователи и, самое главное, практики пользуются их интуитивным и, как выясняется, единым в прикладном аспекте пониманием. Этого понимания достаточно для того, чтобы уверенно и обоснованно утверждать, что в ходе ТнП, регистрируя с помощью полиграфа различные физиологические реакции человека в ответ на предъявляемые стимулы, мы не определяем ни ложь, ни «знания виновного», ни эмоциональный отклик, ни состояние (в терминологии отдельных исследователей — «идеальные следы») памяти. Мы просто оцениваем относительную величину реакции (физиологической активации), которая указывает на то, что уровень внимания во время теста к одним стимулам был выше, чем к другим, что, в свою очередь, свидетельствует о том, что эти первые стимулы могут быть более значимыми для испытуемого, чем вторые.
Вместе с тем для повышения точности и надежности прикладных исследований крайне желательно иметь количественную оценку уровня значимости стимула, выводимую на основе анализа психофизиологических реакций, возникающих в ответ на его предъявление. Чтобы осуществлять измерение уровня значимости раздражителя в условиях естественного «шума» психофизиологической активности (организм все-таки живой и непрерывно в ходе ТнП продолжает реагировать изменением своего психофизиологического состояния на воздействие множества внутренних и внешних факторов), нужна соответствующая метрика, которая позволяла бы связывать характеристики регистрируемых полиграфом реакций со значимостью стимула и уровнем внимания к нему. В качестве такой меры значимости стимула авторами статьи (А.Б. Пеленицын, А.П. Сошников) было предложено использовать вероятность неслучайности возникновения реакций в ответ на его предъявление. В соответствии с предложенным подходом стимул признается значимым, если реакция на него неслучайна, и незначимым – если вызываемые им реакции носят случайный характер. Конкретная величина значимости стимула определяется вычисляемой по специальному алгоритму вероятностью неслучайности вызываемых им реакций.
При этом, учитывая исключительную сложность природы психофизиологического стимула, представляющего собой динамический комплекс «вопрос + ответ + контекст ситуации», следует понимать, что его значимость может быть связана как с непосредственно исследуемым событием, так и с другими факторами. Строго говоря, надо помнить, что значимость стимула по своей природе может быть различной: глубинной, устойчивой или ситуативной. Она может быть обусловлена угрозой, новизной, неудовлетворенной потребностью и т.п. Следует также особо подчеркнуть, что, как и все психофизиологические закономерности, причинно-следственная связь между значимостью стимула и вызываемой им физиологической реакцией носит не детерминированный, а вероятностный характер.
Трудность оценки значимости стимулов на основе анализа физиологических реакций заключается в том, что регистрируемая с помощью полиграфа физиологическая активность часто бывает обусловлена не только исследуемым фактором значимости стимулов, но и отражает сложнейшую внутреннюю динамику живого организма в целом в процессе его жизнедеятельности. Поэтому самой актуальной инструментальной задачей в ходе проведения исследований с использованием полиграфа является выделение интересующей реакции из общей динамики жизненного психофизиологического фона организма. Всякий раз необходимо доказывать, что регистрируемые полиграфом изменения физиологических показателей действительно имеют статус реакции на интересующий исследователя стимул. Эта задача может решаться многими способами, одним из которых является уже упоминавшаяся выше оценка вероятности неслучайности возникновения реакции с помощью специализированного аналитического подхода, основанного на применении Универсальной комбинаторно-вероятностной модели психофизиологического эксперимента, реализованного в компьютерном алгоритме ChanceCalc©.
Итак, мы установили, что внимание – это первичный, пусковой фактор психофизиологической активации, на регистрации и анализе которой построены все известные методы ТнП. Вслед за ним в развитие физиологических изменений могут вовлекаться и другие психические механизмы, в частности, эмоциональные явления и различные когнитивные процессы. Эмоциональная составляющая механизма возникновения физиологических изменений также связана с оценкой воспринимаемых организмом стимулов с точки зрения их связи с возможностью удовлетворения различных потребностей и может включать возникновение таких базовых эмоциональных состояний, как страх, гнев, страдание (в том числе в форме вины за содеянное) и т.д. Однако влияние эмоций на физиологическую активность появляется только тогда и существует только до тех пор, пока вызывающая их информация находится в фокусе внимания. Как только фокус внимания будет переключен, смещен в какую-то другую область, вклад эмоционального компонента в физиологические изменения будет уменьшаться. Другими словами, эмоциональные эффекты оказываются вторичными по отношению к вниманию. Вначале внимание должно выделить в стимуле и/или в памяти эмоциогенную информацию, а затем ассоциативные механизмы подключат эмоциональный процесс.
В этой связи было бы интересно еще раз взглянуть на результаты исследований подпорогового восприятия в состоянии сна, о которых говорилось выше. Теперь становится понятным, что наблюдавшиеся в них эффекты были связаны не с «тестированием памяти», а с действием механизмов внимания на неосознаваемом уровне, пока еще практически не изученных. Результаты этих экспериментов, какими бы невыразительными они ни были, не отрицают сохранность памяти во сне. Здесь вопросов и сомнений ни у кого не возникает. Память продолжает функционировать, хотя доступ к ней и воспроизведение информации существенно ограничиваются. Речь скорее идет о сохранении оценочной функции в состоянии сна и активности внимания на подсознательном уровне (о том, что в состоянии сна сохраняется определенный уровень внимания и контроля за обстановкой, свидетельствует хотя бы тот факт, что, несмотря на существенную двигательную активность во сне, люди обычно не падают с кровати). Поэтому можно предполагать, что именно функция внимания значительно ослабляется и изменяется в состоянии сна, а с памятью ничего не происходит. Таким образом, указанные эксперименты показывают, что функции внимания и оценки сохраняются и в условиях выключения сознания. Другими словами, организм и на подсознательном уровне сохраняет способность фокусировать внимание на значимых стимулах, что вполне соответствует описанной выше модели психофизиологического реагирования.
Что же касается «психофизиологического феномена», целесообразность выделения которого как устойчивой закономерности нами была поставлена под сомнение, то его суть с рассматриваемых позиций можно было бы изложить следующим образом: «Если внешний стимул (слово, предмет, фотография и т. п.), предъявляемый человеку в ходе ТнП, является для него значимым в конкретной ситуации, то он устойчиво (неслучайно) привлекает его внимание и вызывает соответствующие физиологические изменения (реакции). Чем выше значимость стимула, тем выше вероятность неслучайности вызываемых им реакций. Реакции на незначимые стимулы носят случайный характер».
В заключение вернемся к вопросу, сформулированному в заголовке настоящей статьи, и дадим на него ответ. Так что же все-таки определяет полиграф? Прежде всего, полиграф как техническое устройство регистрирует, а современный компьютерный полиграф еще и измеряет отдельные параметры физиологических изменений, называемых «реакциями», которые, в свою очередь, являются внешним проявлением изменений психофизиологического состояния организма человека, происходящих под воздействием стимулов различной значимости. Выбор стимулов, порядок их предъявления и способы анализа вызываемых ими реакций зависят от характера решаемых задач и выбора соответствующих методов ТнП. Тем не менее, независимо от используемого метода ТнП основной причиной возникновения психофизиологических реакций является активность такой психической функции, как внимание, уровень которого пропорционален относительной значимости предъявляемых стимулов.
В основе любого метода ТнП лежит технология четко спланированного управления переключением или усилением/ослаблением внимания испытуемого к используемым в тесте стимулам. Конечно, причинами возникновения психофизиологических реакций, регистрируемых полиграфом, могут также быть различные эмоциональные всплески, спонтанные когнитивные процессы или неожиданное воздействие отдельных неконтролируемых стимулов, однако все известные и наиболее широко применяемые процедуры ТнП, в случае их правильной организации и подготовки, обычно проводятся так, чтобы свести к минимуму вероятность появления и негативного влияния перечисленных факторов.
Таким образом, полиграф при условии правильной регистрации и адекватной оценки психофизиологических реакций, возникающих у человека в ходе ТнП, с высокой точностью и надежностью может определять только одно — относительную значимость предъявляемых стимулов. Больше ничего! Если в распоряжении полиграфолога имеются соответствующие инструменты, то он может получать количественные оценки значимости различных стимулов, используемых в тестах, что позволяет проводить их объективное сравнение. С учетом особенностей решаемой задачи и контекста ситуации, в которой осуществляется ТнП, определяемая с помощью полиграфа значимость конкретных стимулов может иметь разную природу и свидетельствовать либо о лжи при ответах на соответствующие вопросы, либо об узнавании обследуемым лицом отдельных инкриминирующих признаков, принадлежащих исследуемому событию, либо о наличии у испытуемого какой-то неудовлетворенной актуальной потребности и т.д., и т.п. Однако в любом случае решение вопроса о конкретных причинах выявленной с помощью полиграфа значимости для человека отдельных стимулов будет представлять собой уже не психофизиологическую процедуру, а логико-психологический анализ, проводимый на основе большой совокупности существенных факторов.

Источник: «Вестник криминалистики» Выпуск 2 (38), 2011