Как показывает практика, следователи прокуратуры, органов МВД России и даже судьи, принимая во внимание эффективность использования полиграфа при раскрытии преступлений не только как средства, снижающего трудоемкость проверки следственных версий, но и в качестве дополнительного способа защиты прав и интересов законопослушных граждан, все чаще используют помощь специалистов-полиграфологов при расследовании уголовных дел, имеют место случаи назначения психофизиологической экспертизы по уголовным делам.
Назначение и производство судебной психофизиологической экспертизы и такого ее вида, как психофизиологическое исследование с использованием полиграфа (далее по тексту — ПФИ), не противоречит действующему в России законодательству. Сущность ПФИ заключается в применении полиграфологом специальных знаний из ряда смежных областей науки и техники в целях решения вопросов, поставленных перед ним органом или лицом, такими знаниями не обладающим. Поскольку проверка на полиграфе предполагает применение специальных знаний и проведение соответствующих исследований, по мнению ряда видных российских ученых, имеются основания говорить о возможности использования полиграфа в отечественном судопроизводстве в рамках процессуального действия, именуемого экспертизой.
Порядок появления новых видов экспертиз в России не определен. В ст. 57 УПК РФ указывается, что эксперт — это лицо, обладающее специальными знаниями, назначенное в установленном порядке для производства судебной экспертизы и дачи заключения. В ст. 195–207, 269, 282 и 283 УПК РФ, а также в Федеральном законе от 31.05.2001 № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», нет ограничений, касающихся вида экспертиз. В каждом ведомстве, в структуре которого есть экспертные подразделения, нет ограничений, касающихся их видового перечня. В каждом ведомстве, в структуре которого есть экспертные подразделения, имеется перечень проводимых в данном ведомстве судебных экспертиз. Существование ведомственных документов не ограничивает возможности правоохранительных органов по назначению экспертизы, не включенной в соответствующий Перечень, с поручением ее производства лицу, обладающему, по мнению назначающего экспертизу, необходимыми специальными знаниями.
Лицо, желающее назначить экспертизу, не входящую в ведомственный перечень, должно прежде всего удостовериться в том, что эксперт, которому предполагается поручить ее производство, обладает соответствующими специальными знаниями. Для лиц, являющихся сотрудниками государственных судебно-экспертных учреждений предусмотрена, согласно ст. 13 ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»ведомственная аттестация и переаттестация каждые пять лет на право самостоятельного производства экспертиз, входящих в соответствующий ведомственный перечень. В отличие от ведомственной аттестации, специальные знания могут быть получены сведущим лицом в рамках проводимой в стране образовательной деятельности. При этом документы, выданные по линии Министерства образования и науки РФ, не утрачивают своей силы по истечении пятилетнего срока.
В России координация действий всех заинтересованных ведомств, учреждений и организаций по обеспечению качества и развития профессионального образования, прогнозированию перспективных направлений и научно-методическому обеспечению процесса подготовки судебных экспертов возложена на Учебно-методическое объединение образовательных учреждений профессионального образования в области судебной экспертизы, в состав Совета которого входят представители различных ведомств.
Под эгидой Совета УМО «Судебная экспертиза» в 2002 г. была начата работа по внедрению методов психологии и психофизиологии в оперативно-розыскную и следственно-судебную деятельность. Рабочей группой в составе членов Совета УМО «Судебная экспертиза» под руководством автора статьи были разработаны, утверждены и введены в действие Приказом Минобразования России от 08.04.2004 № 1547 Государственные требования к минимуму содержания и уровню требований к специалистам для получения дополнительной квалификации «Судебный эксперт по проведению психофизиологического исследования с использованием полиграфа», а также дополнительная профессиональная образовательная программа профессиональной переподготовки специалистов для получения указанной квалификации (объемом 1078 часов трудоемкости). Согласно Приказа на ГОУ ВПО СЮИ МВД России возлагается ответственность за формирование научно-методического обеспечения реализации дополнительной профессиональной образовательной программы «Психофизиологическое исследование с использованием полиграфа», а также обязанность приступить к ее реализации. Во исполнение Приказа в настоящее время по заданию ГУ ЭКЦ МВД России подготовлена Примерная дополнительная профессиональная образовательная программа переподготовки специалистов для выполнения нового вида профессиональной деятельности — проведения психофизиологического исследования с использованием полиграфа (объем 560 часов трудоемкости).
Начало реализации вышеуказанных образовательных программ связано с решением вопроса об унификации методики производства ПФИ. Методики проведения тестирования на полиграфе, являющегося основным этапом ПФИ, наработанные мировой практикой, общеизвестны и апробированы в России. Отсутствует межведомственная методика производства судебной психофизиологической экспертизы как процессуального действия. Однако, данное обстоятельство не препятствует производству ПФИ в порядке, установленном законодательством для использования заключения эксперта и специалиста, поскольку ведомственными инструкциями определяется порядок разработки соответствующих методик по различным видам экспертиз, а единая стандартизация методик каким-либо нормативным актом в России не предусмотрена. Межведомственных методик производства нет ни по одному из видов судебной экспертизы. Поскольку согласно ст. 74 УПК РФ (с учетом изменений, внесенных Федеральным законом от 04.07.2003 № 92-ФЗ) в качестве доказательств допускаются заключение и показания как эксперта, так и специалиста, представляется целесообразным до начала реализации дополнительной профессиональной образовательной программы «Психофизиологическое исследование с использованием полиграфа» в соответствии с выше названными нормативными документами, использование полиграфа в уголовном судопроизводстве путем дачи заключения специалистом (п. 3.1 ч. 2 ст. 74 УПК РФ), а не экспертом (п. 3 ч. 2 ст. 74).
Правила проверки и оценки доказательств, закрепленные ст. 87 и 88 УПК РФ не позволяют придавать информации, полученной из какого бы то ни было источника, приоритетное значение. Окончательная процессуальная оценка результатов ПФИ может быть дана только уполномоченным на то лицом — дознавателем, следователем, прокурором или судом путем сопоставления их с другими данными, имеющимися в материалах дела.
Иллюстрируя изложенный материал, хотелось бы привести пример грамотного с процессуальной точки зрения использования полиграфа в ходе расследования уголовного дела, следствие по которому вела прокуратура Заволжского района г. Ульяновска.
20 июня 2003 г. около 4 часов утра возле коммерческого киоска был обнаружен труп гражданина С. с признаками насильственной смерти. В тот же день по данному факту прокуратурой Заволжского района г. Ульяновска было возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ. В ходе осмотра места происшествия с окна киоска изъяли оттиски следов пальцев рук, оставленных, как впоследствии выяснилось, гражданином М. Следствие установило, что очевидцами преступления являются граждане Н. и П.
Допрошенный в качестве свидетеля П. показал, что он, Н. и М. на машине подъехали к коммерческим киоскам, расположенным возле магазина «Волжанка». М. вышел из машины, чтобы взять пива, вернулся спустя 10 минут и сказал, что у него произошел конфликт с мужчиной, находившимся в одном из киосков. П. и Н. пошли в этот киоск, чтобы уладить конфликт. Там находились девушка и мужчина, который пояснил, что М. хотел «купить» пива, но деньги платить отказался. П. предложил вместе выпить «мировую». Н. в это время находился рядом с П., но в разговоре участия не принимал. Мужчина вышел из киоска, и в этот момент они услышали звуки ударов. Когда П. обошел киоск, то увидел, как М. битой, которая находилась в автомобиле, наносит удары мужчине в область головы. П. оттолкнул М., тот выбросил биту, и они уехали с места преступления. Бита, по словам П., была сувенирная, приобрел он ее в ЦУМе.
Свидетель Н. дал аналогичные показания относительно того, что М. наносил удары битой мужчине, находившемуся в том киоске, где они хотели взять пива.
Свои показания Н. и П. подтвердили при производстве очных ставок с М.
В ходе следственного эксперимента П. продемонстрировал, каким образом и куда М. наносил удары мужчине. Он также показал отдел в ЦУМе, где им была приобретена бита.
Свидетель Г., продавец, находившаяся в киоске тем утром, уверенно опознала М. и П. как лиц, которые заглядывали в киоск, непосредственно перед убийством С. В ходе допроса она показала, что М. пытался «купить пива без денег», в чем С. ему отказал. Тогда С. предложили выйти из киоска. Когда он вышел, никакого шума Г. не слышала, а, выйдя из киоска через несколько минут, увидела С. лежащим у входа с разбитой головой. Она вызвала скорую помощь и милицию. С. умер у нее на руках до прибытия врачей.
Проведенной судебно-медицинской экспертизой было установлено, что причиной смерти С. явилась черепно-спиральная травма, осложнившаяся отеком спинного мозга и отеком головного мозга с вклинением.
Допрошенный в качестве свидетеля М. показал, что он явился очевидцем преступления. Вместе с Н. и П. он до 2 часов находился в трактире «На Верхней». Затем около 2 часов он на такси поехал в Новый Город к своему знакомому. Он остановился возле киоска, чтобы купить пива и там снова встретился с Н. и П., с которыми был незнакомый ему парень. Возвращаясь к ожидавшему его такси, М. видел, что последний битой наносит удары мужчине.
При допросе в качестве подозреваемого М. дал иные показания, заявив, что никакого такси не было, он находился в машине с П. и Н. У него произошел конфликт с С., когда ему отказали в продаже пива. Он рассказал об этом Н. и П., те, вооружившись битой и пневматическим ружьем, пошли в киоск «разбираться». Через некоторое время он также вышел из машины и услышал за киоском звуки ударов. М. видел, как Н. битой, а П. прикладом ружья наносят удары по голове С. От ударов приклад сломался. Бита была большая, самодельная, с фиксатором для руки в виде ремня. Биту впоследствии Н. вымыл, когда они, скрывшись с места преступления, остановились у колонки.
При проведении оперативно-розыскных мероприятий Н. и П. были опрошены с использованием полиграфа. В результате опросов была получена информация о том, что каждый из них говорит правду относительно происходивших событий. М. первоначально дал согласие на участие в опросе с использованием полиграфа, однако после установочного теста, когда полиграфолог безошибочно определил, какая цифра проставлена на карточке, выбранной М. (перед предъявлением теста М. было предложено выбрать одну из карточек, положить ее в карман, но не сообщать имеющееся на карточке число полиграфологу), отказался от дальнейшего участия в процедуре.
Старший следователь прокуратуры Заволжского района г. Ульяновска принял решение о производстве по делу психофизиологической экспертизы в отношении Н. и П. Проведение экспертизы было поручено автору статьи. Эксперт был предупрежден об ответственности за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ. На разрешение эксперта были поставлены вопросы, которые могли бы помочь следствию определить, действительно ли Н. ударов С. не наносил, и видел ли он, как удары С. наносили М. или П. (а также вопросы о том, действительно ли П. сам ударов С. не наносил, и видел ли он, как удары С. наносили М. или Н.).
ПФИ в отношении Н. и П. проводилось в помещении ГУ Саратовской лаборатории судебной экспертизы Министерства юстиции РФ с использованием компьютерного полиграфа «Барьер 13/597». В соответствии со ст. 28 и 35 ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» перед началом ПФИ Н. и П. был разъяснен порядок проведения исследования и тот факт, что проведение ПФИ возможно только в случае их добровольного согласия на участие в исследовании. Н. и П. ознакомились с предоставляемыми им правомочиями и дали письменное согласие на проведение ПФИ. По окончании ПФИ каждый из подэкспертных в письменной форме подтвердил, что требования ч. 1 и 2 ст. 31 и ч. 1 ст. 35 вышеупомянутого закона в ходе ПФИ нарушены не были.
Задаваемые в ходе исследования вопросы, предварительно обсуждались с подэкспертными до полного понимания ими смысла задаваемых вопросов. По указанию эксперта, на каждый вопрос Н. и П. следовало отвечать однозначно: «да» или «нет». При затруднениях формулировка вопросов корректировалась. Подэкспертным было разъяснено, что вопросы, с которыми они предварительно не были ознакомлены, задаваться не будут.
Участникам ПФИ предъявлялись установочные и проверочные тесты. Установочные тесты были направлены на выявление индивидуальных психофизиологических реакций, возникающих при предъявлении подэкспертным заведомо значимых стимулов: каждому было дано указание отвечать «нет» на вопрос, как его зовут, в качестве вариантов ответа на который предлагался перечень мужских имен, включающий и собственное имя подэкспертного. Проведенные тесты показали, что у Н. и П. регистрируемые психофизиологические реакции достоверно отражают степень значимости предъявляемых стимулов.
Проверочные тесты были ориентированы на решение задач экспертизы. Тесты содержали вопросы нейтрального, контрольного и проверочного характера. Нейтральные вопросы служили для оценки уровня психофизиологического реагирования. Контрольные вопросы носили вспомогательный характер и использовались для сравнительной оценки вызываемых реакций с реакциями на проверочные вопросы. Всего было подготовлено восемь проверочных тестов: два — по методике контрольных вопросов и шесть по методике выявления скрываемой информации.
Зарегистрированные в ходе ПФИ данные подвергались экспертной оценке, в том числе, с помощью специальной компьютерной программы, разработанной для полиграфов модели «Барьер 13/597».
При предъявлении проверочных тестов по методике контрольных вопросов и у Н., и у П. была выявлена более высокая степень выраженности психофизиологических реакций на контрольные вопросы по сравнению с проверочными.
При предъявлении Н. проверочных тестов по методике выявления скрываемой информации было выявлено следующее:
- Отсутствие физиологических реакций при утвердительном ответе Н. на проверочные вопросы: «Вы видели, как удары С. наносил М.»; «Вы видели, как М. наносил удары С. битой»; «Вы точно знаете, что биту П. купил в магазине» и «Вы точно знаете, как у П. появилась бита»; «Особенностей у биты не было»; «Вам известно, со слов П., что стало с битой — ее выбросили», а также наличие физиологических реакций при отрицательном ответе Н. на эти же вопросы.
- Отсутствие физиологических реакций при отрицательном ответе на проверочные вопросы: «Вы видели, как удары С. наносил П.»; «Вы лично наносили удары С. битой» и «Вы лично наносили удары С. ружьем»; «Отличительной особенностью биты было наличие отверстий» и «Отличительной особенностью биты было наличие фиксирующего ремня».
Таким образом, на основании проведенного исследования эксперт пришел к выводу, что психофизиологические реакции, полученные в ходе ПФИ, свидетельствуют о том, что Н. лично удары С. не наносил; видел, как удары С. наносил М. и не видел, чтобы П. наносил удары С., в частности, ружьем.
При производстве ПФИ в отношении Н. экспертом были установлены обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, по поводу которых не были поставлены вопросы в постановлении о назначении экспертизы. Руководствуясь ч. 2 ст. 204 УПК РФ, эксперт указал, что результаты исследования позволяют сделать вывод о том, что у биты, которой наносились удары С., такой особенности конструкции как наличие фиксирующего ремня не было; кроме того, Н., со слов П., известно о том, что М. бросил биту, которой наносил удары С., на месте происшествия. Аналогичные реакции были получены при предъявлении П. вопросов относительно его действий, а также действий М. и Н. в связи с убийством С.
В обвинительном заключении по делу было указано, что доказательствами, подтверждающими обвинение М., в частности, являются: заключение от 21.01.2004 № 336, составленное экспертом по результатам производства психофизиологической экспертизы в отношении Н., и заключение от 21.01.2004 № 337 — по результатам производства психофизиологической экспертизы в отношении П. В обвинительном заключении также отмечалось, что правдивость показаний П. и Н. в части нанесения М. ударов битой С. нашла объективное подтверждение, в связи с чем не доверять их показаниям у следствия оснований не имеется, тогда как, анализируя показания М. и сопоставляя их с другими доказательствами по делу, следствие приходит к выводу, что показания М. не соответствуют фактическим обстоятельствам дела и расценивать их следует как способ избежать ответственности за совершенное преступление[1].
По делу судьей Заволжского районного суда г. Ульяновска в апреле 2004 г. был вынесен обвинительный приговор. В приговоре судья отметил, что вина подсудимого М. подтверждается письменными доказательствами, в том числе заключениями психофизиологических экспертиз от 21.01.2004 №№ 336, 337.
Правдивость показаний свидетелей (как в ходе предварительного следствия, так и в ходе судебного разбирательства) у суда сомнений не вызвала, поскольку данные показания согласуются между собой, подтверждаются протоколом осмотра места происшествия, заключениями судебно-медицинских экспертиз.
Часть приговора, касающуюся исследования судом доводов защитника и подсудимого о необоснованности версии обвинения, на наш взгляд, целесообразно привести дословно (с сокращением фамилий субъектов судопроизводства по этическим соображениям):
«Незначительные расхождения в показаниях свидетелей относительно того, в какой последовательности М., П. обращались к продавцу киоска и С., суд считает несущественными.
В показаниях свидетелей П. и Н., как в ходе предварительного следствия, так и в судебном заседании, относительно того, кто наносил, удары битой С., противоречий не было. В этой части показания свидетелей последовательны.
Судом были тщательно исследованы доводы защитника и подсудимого о необоснованности версии обвинения.
Защитником предложено исключить из числа допустимых доказательств следующее:
— заключение дактилоскопической экспертизы, оно вызывает сомнение потому, что на окне киоска обнаружены следы только подсудимого;
— заключения психофизиологических экспертиз в отношении Н., П., поскольку методики проведения подобных экспертиз являются устаревшими;
— заключения комиссионных судебно-медицинских экспертиз, поскольку они противоречивы в части выводов относительно орудий преступления;
— протокол опознания Г. М., поскольку Г. не опознавала М. непосредственно, а лишь по фотографии.
Защитником предложено критически отнестись к показаниям Н. и П., поскольку они заинтересованы, и их показания опровергаются показаниями подсудимого, заключениями судебно-медицинских экспертиз в части того, что четыре удара были нанесены С. предметом, имеющим плоскую поверхность, ограниченную гранью.
По мнению защиты, М. по состоянию здоровья не мог наносить удары битой.
Доводы стороны защиты суд находит неубедительными.
Оснований для исключения из числа доказательств заключений дактилоскопических и судебно-медицинских экспертиз суд не находит. Нарушений уголовно-процессуального Закона при их производстве допущено не было. Каких-либо противоречий в содержании экспертиз судом не установлено.
Суд, исследовав совокупность доказательств, установил, что сведения, содержащиеся в выводах судебных экспертиз подтверждаются показаниями свидетелей Г., Л., П., Н., а в части, и показаниями подсудимого.
Вывод дактилоскопической экспертизы о том, что на окне киоска, возле которого было совершено убийство С., имеются следы рук подсудимого, подтверждается показаниями свидетеля — продавца Г., находившейся в киоске, показаниями подсудимого о том, что он заглядывал в окно киоска, пытался приобрести в киоске пиво.
Психофизиологические экспертизы произведены в соответствии с требованиями ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» и нормами УПК РФ, выводы данных экспертиз согласуются с показаниями свидетелей Н. и П.
Не находит суд противоречий в выводах судебно-медицинских экспертиз, все сомнения, высказанные защитником судом были исследованы, судебно-медицинский эксперт разъяснил содержание экспертиз…
Суд не находит оснований для исключения, из числа доказательств протокола опознания Г. М. по фотографии. Каких-либо нарушений порядка получения доказательств судом не установлено. В судебном заседании свидетель Г. показала, что в присутствии двух понятых, среди предъявленных ей фотографий молодых людей, она опознала М.
Судом были исследованы доводы о том, что свидетели Н., П. оговорили подсудимого. Судом установлено, что между подсудимым и свидетелями Н., П. были дружеские отношения, конфликтов у них не было.
Суд критически относится к показаниям подсудимого о том, что он ударов битой С. не наносил. Данные показания опровергаются очевидцами преступления — свидетелями П. и Н., а также совокупностью перечисленных выше доказательств.
Доводы защитника о том, что М. в силу своих физических недостатков не мог нанести множество ударов битой С. опровергаются показаниями свидетелей П., Н., заключением комиссионной судебно-медицинской экспертизы № 23 от 11.02.2004г., согласно выводов которого с имеющимся у него заболеванием М. мог наносить удары другому человеку, взяв биту правой и левой руками, с замахом от плеча.
Таким образом, оценив совокупность доказательств, исследованных в судебном заседании, суд находит вину подсудимого М. доказанной.
С учетом выводов судебно-психиатрической экспертизы в отношении инкриминируемого деяния суд признает подсудимого вменяемым. Каких-либо сомнений в его психическом здоровье у суда не имеется.
Действия М. суд квалифицирует по ч. 1 ст. 105 УК РФ, как убийство, т. е. умышленное причинение смерти другому человеку.»
За совершенное преступление М. было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на десять лет. Условное осуждение М. по ранее вынесенному приговору было отменено, и по совокупности приговоров М. окончательно было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на одиннадцать лет с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.
[1] Данный вывод следствия нашел свое подтверждение и в заключении амбулаторной психиатрической судебной экспертизы (экспертами была отмечена неискренность М.; указано, что «он легко путается, всячески стремится избежать ответственности; у него обнаруживается легковесность суждений, отсутствие переживаний и раскаяния, наигранная веселость»).
Ярослава Владимировна КОМИССАРОВА, эксперт-полиграфолог (г. Москва), кандидат юридических наук